"Себя нельзя жалеть. Не смей. Иначе и вправду станешь жалкой ".

Так шептала девушка, вглядываясь в отражение на мокром стекле. Задумчиво нарисовала сердечко, затем одним резким движением стерла. "Попсня какая-то". У двойника за окном родилась кривая улыбка. Усталая женщина, которую эта девчонка называла мамой, увидев едкую гримасу, всегда злилась: "Что ты, сука, скалишься!" Но сейчас и её не было рядом.

"Неужели и вправду мне некуда идти?"

Как странно. Ей всегда казалось, что всё ещё впереди, жить предвкушением жизни стало чем-то привычным. Если бы вдруг спросили, на какую сказку похожа её жизнь , то узнали бы, что это смесь "Гадкого утенка" и "Золушки" . Как странно услышать от любимого человека эти жестокие слова: "Тебе все равно некуда от меня уйти". Странно и все-таки больно.

Где-то хлопнула дверь, послышались шаги, в коридоре загорелся свет. Искореженное болью лицо едва различимо, но все ещё сиротливо виднеется за окном в холодной пустоте ночи. Он молча подошёл, порывисто обнял её сгорбившуюся фигурку, что-то беззаботно шепнул. Женщина безмолвно тонула в родных руках. Не знаю, что было сильней: обида или привычная нежность. Однако она повернулась к нему лицом и нежно поцеловала.

"Господи, я проживаю чужую жизнь. Я не об этом мечтала".

Вспыхнула конфорка на кухне, загрюкали кастрюли, потянулись нити каких-то разговоров. От смазанного сердечка потекли, петляя в лабиринтах капелек, прозрачные змейки.
Катится камень.